Здешние окрестности были… тусклыми, невзрачными и пустыми. Голые неплодородные поля, покрытые тонким слоем снега, казались безжизненными и покинутыми, нагоняли тоску. Небольшие горы возвышались вдалеке, очерняя небосклон своим могущественным силуэтом. Деревушка, что находилась здесь, была обычным поселением. Ее окружали поля и леса. Тонкие домики, готовые рухнуть в любой момент. Единственное, что было здесь отличительное — некогда построенный пограничный пункт заклинателей. Заброшенный, неухоженный, он напоминал зловещие дни былых времен. Один из немногих пунктов, что забросили за ненадобностью. В этой местности злые духи и монстры были редким явлением.

И именно сюда Лань Цижэнь привел своих учеников, чтобы передохнуть. Деревня была на территории Гу Су у самой границы. Удаленное тихое место, но именно поэтому Лань Цижэнь не мог пройти мимо. Пусть и тихо, но даже в самом глубоком омуте могли найтись проблемы для местных жителей.По прибытии ученики разбрелись по местности, но по итогу не нашли ни одну тварь, что стоила бы внимания. Всего лишь на ночь, но они остановились в постоялом дворе, чтобы с утра продолжить путь. А пока ученики разбрелись по комнатам, что-то изучая или занимаясь своими делами, Лань Цижэнь направился прогуляться по деревне.

Он не так часто выходил на ночную охоту, предпочитая оставаться в Облачных Глубинах для обучения и наставления. путешествовать и заглядывать в разные уголки страны — удел молодых. Их стремления и горячая кровь во многом толкает их на подобные путешествия, особенно в мирные и спокойные времена. Такое как сейчас. Обычно на охоту вместе с учениками выбирался Лань Ванцзи, но тот отправился куда-то один, не глядя. Он всегда возвращался, но такие прогулки стали случаться все чаще и дольше. Это было не пренебрежение долгом перед кланом, просто… Лань Цижэн прикрыл глаза, едва заметно вздыхая. Едва ли он когда-то забудет эту пугающую картину в той пещере. И последовавшая за этим зрелищем бойня. Что он сделал не так? В чем была его ошибка в воспитании племянников? Порой такие не очень хорошие, едкие мысли закрадывались в голову,вызывая страх.

Он не хотел дурной судьбы для своей родной крови. Не хотел, чтобы дети страдали как отец. Разве это… так много?

Поворачивая на очередную улицу, уже думая вернуться, лань Цижэнь невольно остановился на одной из фигур у дома. В человеке не было ничего примечательного. Просто очередной бродяжка или крестьянин, но… Стоило только присмотреться, как ноги сами остановились. Встали, не желая продолжать свой путь. Казалось бы, только что мужчина увидел призрака. Он нахмурился, но чем больше смотрел, тем больше понимал, что его глаза ему не врут. Но это было совершеннно… невозможно.

Мертвые не воскресают.

Это утверждение никак не касалось Темного искусства, но тем не менее… не воскресают. Не так, чтобы казаться живыми, без малейших черт мертвеца. А человек недалеко от Лань Цижэня был именно таким. Живым. Когда должен быть мертвым еще несколько лет назад. Вэнь Жохань собственной персоной. Глава своего почтенного сильного клана, что теперь превратился в прах. Человек, чьим усилиям и силе духа можно было только или позавидовать, или восхищаться. Лань Цижэнь никогда не чувствовал ни того, ни другого. Но, кажется, был готов. Он не знал, стоит ли ему подойти. Зачем? А с другой стороны, если этот жив, то… Все еще не закончено?

В тот миг море мыслей пронеслось в голове прежде, чем заклинатель все же сделал шаг вперед, недовольно сощурившись, надеясь на ошибку. Никакой ошибки тут нет. Этого… этого несносного человека он узнает везде, как бы искусно тот не прятался или как бы сильно не изменился. Хотелось бы его совсем не знать и не узнавать, но это настолько въелось…

Когда Лань Цижэнь подошел ближе, то неожиданно понял, что и толком не знает, что сказать. Это смятение н есразу, н оудалось взять в руки. Он ловко спрятал запястья в рукава, незаметно выдохнул и поинтересовался:

— Ты стал еще наглее. И еще живучее.

Не было смысле переспрашивать, Вэнь Жохань перед ним или нет. Лань Цижэнь прекрасно это видел. Не было смысла спрашивать, что он тут делает, хотя это довольно щекотливый вопрос.

[Что с тобой случилось?]

И в то же время, наверное, стоило обнажить свой меч, чтобы уже навсегда лишить мира этого пагубного мерзавца.

Лань Цижэнь взял себя в руки достаточно быстро, хотя ладони еще покалывало от необъяснимого волнения. Человек, что должен быть мертв, оказался жив. Конечно, многие были бы в шоке, и он сам не исключение. Можно было бы этим оправдать столь необдуманный поступок? Тем не менее, вот он стояли напротив друг друга. Один мрачнее тучи, другой сохранял видимое спокойствие. Не улыбался ни один.

— Я не вижу перед собой обычного крестьянина, и ты прекрасно об этом знаешь.

Но сам факт того, что могучий и жестокий Вэнь держал в руках мотыгу, выглядев так, словно… В это было сложно поверить. Все казалось или страшным сном, или за пределами малейшего понимания. В памяти Лань Цижэня Вэнь оставался крайне противным, но сильным человеком, кто презирал подобный труд. По крайне мере так казалось и ощущалось, но никогда не было возможности заглянуть в чужую голову и понять, о чем думает собеседник. Так и сейчас Лань Цижэнь едва ли мог осознать тот факт, что некогда гордый заклинатель превратится в…

Что в принципе гроза мира заклинателей будет копать землю.

Возможно, так подействовал картина или неожиданная встреча, но Лань Цижэнь не разворачивался, не уходил, поймав на себе неприятный взгляд. Лишь крепче сжать руки в замке под рукавами. Он н емог оставить это вот так просто, сделав вид, что ему померещилось. Не сделал. А теперь словно последовавшее за этим решение было еще хуже. Это было правильно, это было нужно сделать, но отчего-то Ланю стало тяжело. Словно все те годы разом навалились на плечи, придавливая его к земле.

— Я вынужден, — коротко сказал Лань Цижэнь, на миг сделав короткую паузу, — попросить тебя пойти со мной.

Забрать, как читалось между вежливых строк, сказанных беспристрастным голосом. Не самое, возможно, разумное решение, когда под рукой бегают десять учеников на своей первой Ночной охоте, но разве был иной выбор? Просто оставить Жоханя здесь, ожидая, что тот убежит? Впрочем, даже если и убежит, сам факт, что он, оказывается, жив… Лань Цижэнь нахмурился, впервые, за несколько секунд их короткого диалога, пытаясь тем самым унять возникший дискомфорт. Неприязнь. Не к самому Вэнь Жоханя, хотя было за что, а скорее к самой сложившийся ситуации. Карма словно переметнулась, отворачиваясь не то от преступника, не то от самого карателя. Хотя Лань Цижэнь не считал себя тем, кто мог бы решать чужую судьбу. Никогда так не думал. Жохань лишился возможности прятаться тут, а Цижэнь вынужден говорить то, что и вовсе бы не хотел.

В связи с этим возникло столько дел, что от одной мысли начала болеть голова. лань Цижэнь проклял все. Что прибыл в эту деревню, что вздумал пройтись, что вообще встретил.. Жохань не выглядел потрепанным жизнью, как-то слишком измученным, но и не напоминал того заклинателя, от которого кровь стыла в жилах. И в связи с этим хотелось еще сильнее высказаться, буквально повысить голос и… Но Лань не мог так сделать. Его темперамент стал более покладистым, но он так и остался слишком вспыльчивым. Придерживаясь правил, это никогда не было заметно, но…

— Неужели ты думал, что я просто уйду.

Суд. Возможно, так и будет. На самом деле это была та самая новость, к которой едва ли многие отнесутся так спокойно, как смог это сделать Лань Цижэнь. Приговорят ли Вэня к смерти, заточат ли — все было едино. Судьбу его все равно решать не одному человеку.

— А что ты хотел после того, как разозлил эту свору собак, начав войну?

О чем ты вообще думал…

Но этот вопрос лань также не задал, но держал его в уме. на протяжении нескольких лет держал, не видя и правда резонной причины начинать такое масштабное безумие. Как-то в юные годы они повздорили, даже поспорили, но едва ли это можно было отнести к той причине, что мир заклинателей сотрясла такая трагедия. Это была просто бойня, в который победителем легко могли выйти любая из сторон. Все же Вэнь был силен.

Неужели и вот сейчас, в это мгновение на полупустой улице Жохань считает, что его просто оставят в покое? Едва ли он настолько отупел, хотя, возможно, годы его не пощадили. Несмотря на простой рабочий вид, он все еще был очень.. .высокомерен. Сыграла ли тут роль, что они оба некогда были дружны? Хотя даже дружбой эту связь назвать было сложно. Лань бы выдал из себя лишь следующее определение: “болезненная близость”. Токсичная, неуравновешенная, опасная. Когда-то очень хотелось хорошенько ударить Жоханя, спустить с небес на землю, а теперь же было только одно желание: чтобы этой встречи не было и все было также спокойно. Судьба определенно любит преподносить такие сюрпризы.

— Потому что иначе ты придешь к нам другими путями.

“Нам” — не к определенному ордену Гу Су Лань, а в мир заклинателей и на суд в Башню Золотого Карпа, а возможно Жохань и не дойдет до суда, будучи просто убитым. Лань Цижэнь прекрасно помнил, насколько жестоко и несправедливо орден Ланьлин Цзинь обошелся с пленными. Это — дела других людей, другого клана, а потому и не было шанса вмешаться и выяснить, что стало с остатками клана Вэнь. Кому бы это было интересно? Кроме Старейшины Илин, конечно.

— Не сделал или не хотел сделать? — Задал очень провокационный вопрос Цижэнь, дернув руками, опуская их, а затем складывая за спину.

Спокойно. Но Лань Цинжэнь все же отвел взгляд, не в силах при этом смотреть на Вэнь Жоханя. Чувство вины? Скорее былой и очень старой обиды.
— Значит, отказываешься.

Что ж, нельзя было насильно кого-то вести туда, куда он не хотел. В одном Жохань был прав: он не сделал ничего плохого, хотел он того или нет. Он считался мертвым грузом прошлого. И с таким раскладом составлялось просто заставить его пойти. Лань Цижэнь отказался от этой мысли почти сразу. Он не хотел драться, а тем более бегать за… вот этим вот.

И не стоило говорить, что это было предупреждение.

Поведя плечами, словно от усталости, Лань Цижэнь отвернулся., освободил руки. Одну он поднес к лицу, прикасаясь к бородке, с задумчивостью принимая решения, что делать дальше. У него была другая задача и иные цели в этой деревне. Пусть это будет не совсем разумно, но принимать решение, такое тяжелое и давящее, он не будет сам. Стоило послать письмо Лань Сиченю.

Не говоря слов прощания, Лань Цижэнь и правда просто ушел, напоследок лишь кинув полной неприязни взгляд. Ему не понравилось ничего, но он должен вернуться к своим ученикам, а вот покинет ли он деревню утром — был очень хороший вопрос, который был четким сомнением.

Вэнь Жохань сумел одними словами озадачать, разозлить и поставить Лань Цижэняв крайне неудобное положение. Делать вид, что все под контролем, идет своим чередом — дерзость! Как можно было так себя вести, когда раньше ты предпринял попытку поставить мир заклинателей на колени, омыв их кровью? Разрушить ордена, покалечить людей и сжечь Облачные Глубины? Всему этому никогда не найдется прощения. Ни у кого.

Лань Цижэнь вернулся на постоялый двор крайне раздосадованым. Он приказал ученикам собираться, чтобы на утро двинуться в путь. Предстояло еще принять решение, оставаться ли здесь, а может уйти следом. Просто оставить ситуацию такой. Слишком безответственно.

Ученики разбрелись по комнатам, чтобы прочитать тракты и написать правила несколько раз по указанию учителя. Все было тихо. Сам Лань Цижэнь остался в своей комнате, но не для чтения или медитации. Он был взволнован, обдумывая все и приходя к единственному выходу. Он должен был остаться, чтобы Жохань не покинул деревню. Конечно, бегать за ним или связывать его было выше всякого терпения Ланя, но и оставить все на самотек он просто н емог. Взяв лист и бумагу, мужчина долго выводил строки письма, чтобы отправить его Сынченю. По итогу, письмо осталось лежать на столике, а сам Лань Цижэнь остался сидеть на месте, н есмея запечатывать послание и отправить его. Решив ненадолго погрузиться в медитацию, он отвлекся от сумбурных мыслей.

Отвлек его стук в дверь, который повторился несколько раз прежде, чем Лань Цижэнь все же отвлекся и встал, встречая незваного гостя. Это было даже несколько удивительно. На пороге стоял крестьянин с взволнованным, отчего-то даже перепуганным лицом. Из диалог длился недолго, но почти сразу вернул Лань Цижэня из спокойного состояния в тревожное и нервное. Он не мог отказать. речь зашла о Вэнь Жоханэ, о его поведении и… буйстве. Что он успел начудить, когда они расстались полдня назад!

Пообещав помочь, Лань Цижэнь собрался и вышел вместе с этим человеком. Предупредив учеников, приказав им н епокидать постоялый двор, заклинатель направился по улицам, к юго-востоку от места, где их орден остановился. Лань за это время успел несколько даже прийти в себя, уверяя, что ничего страшного не случилось.

Как же он ошибался.

Войдя в ветхий домишко, который был очень стар, в первую очередь Лань Цижэнь увернулся от тарелки, что чуть не прилетела ему в голову. Жохань был… вне себе? О, это было далеко не так. Он словно обезумел, что за ним в принципе не водилось. Его яростное выражение лица, его глаза, его Ци, что буквально можно было ощутить физически, витало по комнате. Сильная, хаотичная энергия.

— Уходите, — коротко сказал заклинател ькрестьянину.

Лань Цижэнь коротко вздохнул, выдохнул, понимая, что все решится сейчас. Он не хотел бы этого, не был к этому готов, но это нужно было оставить. Такое Искажение Ци было очень необычным, крайне редким явлением. Припадок либо останавливался сам, или его останавливали. Различными методами. Но кто бы мог подумать, Вэнь и Искажение Ци…

— Прекрати, — склонив голову на бок, в своей крайне привычной манере громко и четко проговорил лань, готовясь вступить в бой.

Неравный поединок.

Это привлекло Жохэя, что послужило ответному нападению. Лань Цижэнь бы даже улыбнулся, но, кажется, разучился это делать, уворачиваясь от прямой атаки. Рукопашной. Такой первобытной. Это было больше похоже на сражение с монстром, с тварью, чем заклинателем, хотя все свое искусство Вэнь прекрасно сохранил. Лань Цижэнь с раздражением понял, что тут придется либо бить насмерть, либо… Почему в очередной раз за день ему приходится выбирать между двумя крайностями? зачем сохранять жизнь тому, кому и так приготовлена смертная казнь?

Словно жизнь только и состояла из такого выбора.

Лань Цижэнь н есразу, но сумел обездвижеть Жоханя, вытаскивая из-за одежд простую ленту, наполнив ее энергией, связывая одно запястье, другое. Помогло ли это? Ох, чужие связанные кулаки чуть не обрушились на голову Ланя, так что не очень. Лента выдержала мощь чужой Ци, но едва ли ее хватит надолго. Сделав подножку Жоханю, двигаясь крайне для себя резво и быстро, Лань Цижэнь успешно придавил пояснику коленом, рукой мощно удерживая противника за шею, а другой… Ладонь свободной руки коснулась спины. Слишком мягко. Энергия потекла по пальцам, передавая ее искаженному заклинателю. Медленно, но верно восстанавливая меридианы, направляя весь потом по правильному, нужному руслу. Кажется, все же, Цижэнь сошел с ума, раз избрал этот тупой крайне сложный способ справиться с…

Исправление подобного недостатка — крайне сложное, неизученное занятие. Оно требовало массу сил, времени и контроля. Лань Цижэнь не знал, сколько он простоял вот так, просидел даже в такой позже, направляя свою силу на подавление чужой физической силы, а Ци — на искаженную... Это было… ужасно. Лань Цижэнь впервые даже видел, не то, что слышал или читал, о подобном. Жохань находился в отвратительном состоянии. Его Ци была нестабильна. Это н еклан Не, где обладатели были споосбны хоть немного, но продлить свой срок жизни, обуздать свою энергию. Тут все было настолько непредсказуемо и… Лань Цижэнь не знал, как это описать, но мысли в голове не было. Он подмечал детали, делал общий портрет этой болезни, но все внимание было уделено, чтобы это прекратилось.

Кажется  прошло очень много времени прежде, чем Цижэнь открыл глаза. Он устал. Он потратил слишком много сил, Ци, чтобы восстановить эту рухлять. Пальца дрожали, тело было напряжено. По вискам, по шеи струился пот. Во рту чувствовался металлический привкус от подобного испытания, но все было не так плохо. Проглотив сгусток плохой крови, Лань Цижэнь поднялся, а затем пошатнулся. сделал шаг назад, поморщившись от того, как все это нелепо выглядело, да и он сам своим внешним видом оставлял желать лучшего.Лань смог лишь слегка провести рукой, поправляя свои одежды, пытаясь привести их в приличный вид.

— Ты… Ты просто… — голос заклинателя звенел усталостью и злостью, неприкрытой и яркой. — Редкостный болван.

Сил притворяться не было.

— Жив. Он привел меня сюда.

Вопрос слегка удивил, но едва ли имел значение, но Лань по-привычке ответил честно, коротко и резко. Потому что не желал быть здесь, но почему-то был, что еще больше утомляло его.

Лань Цижэнь держал себя в руках, все было хорошо, но усталость и истощенная Ци давали о себе знать. руки немного подрагивали, было тяжело даже стоять. Это потребовало куда больше сил, чем рассчитывал заклинатель. Он нехотя отошел еще немного, глянул на разбросанные вещи, и взгляд зацепился за спрятанный в тряпье меч. В этом хаосе было не ясно, собирался ли Жохан покинуть деревню или нет, но едва ли меч бы валялся просто так, выглядывая из-под кровати.

Дальнейшие вопросы разозлили Ланя Цинжэня окончательно. Он скривился, слегка даже погоровел, не зная, чтобы можно было кинуть в несносного Жохэня. Но под рукой ничего не оказалось, поэтому пришлось лишь сжать руки в кулак, чтобы не стукнуть того мечом, а то все прошлые усилия пройдут зря.

— Я не жажду справедливости, — коротко и зло ответил Цижэнь, грозно зыркнув на лежащего на полу Вэня в крайне неподобающем положении. — Не вдаваясь в подробности: перелил тебе свою Ци… Встань уже.

Он и правда не жаждал ничего, а просто поступал так, как было бы правильно. Порой, это “правильно” было сложно судить. И случай Вэнь Жоханя был как раз такой: сложный. возможно многим он кажется простым и легким: голову долой! Но не для того, кто слишком хорошо, и слишком в то же время плохо знал этого человека.

— А мог бы навредить, — заметил лань Цижэнь, впрочем не показывая, поверил он этим словам или нет.

Право, не его дело. В принципе, если Вэнь изменился — пусть его. Если решил начать новую жизнь — да скатертью дорога, но не стоило врать, что тот не жаждал мести. Ни за что. В любом мире, в любой жизни этот человек мог и умел красиво мстить. Всегда. Лань Цижэнь испытал это на собственной шкуре и ни за что не мог поверить в обратное.

— Нет.

Лань Цижэнь устало вздохнул, давая понять, что ни о чем не забудет и ничего не оставит. Хотелось отдохнуть, привести себя в порядок и просто на миг отпустить все мирские дела, но когда ему в такой ситуации подобное позволялось? Нельзя. Вот и сейчас, видимо, придется все с толком разъяснять Жохэню. Будто в прежние времени. И, как раньше, он скорее всего его не поймет.

— Стоит ли вообще опускаться и что-то объяснять тебе, считающему, видимо, все свои преступления — секундным делом, которое и наказания не требует. Но речь не о том. Ты скрывался и вышло это плохо. Что тебя вообще привело на границы Гу Су… — Лань вновь устало вздохнул, уже выражая свои мысли вслух и не требуя на них ответа. — Даже если я еле стою на ногах, моих сил хватит, чтобы вывести тебя отсюда. Рано или поздно, Искажение вновь настигнет тебя, и ты кого-нибудь убьешь. Рано или поздно, ты привлечешь заклинателей. Рано или поздно…

… ты умрешь.

Лань Цижэнь не договора, оборвав сам себя, чуть ли впервые за много лет. Он вспомнил о письме, что так и осталось лежать на столике в комнате на постоялом дворе.

— Никогда не думал, что ты будешь убегать от ответственности собственных деяний.

Отредактировано Lan Qiren (2020-05-20 17:27:13)

Развязывать и хоть как-то облегчить участь Жоханя Цижэнь не спешил, потому что думал, что ему не повредит быть вот таким: со связанными руками. Не слабый. Ограничение свободы и передвижения. Возможно хоть немного остудило бы его пыл, но… нет. Давно было пора свыкнуться с мыслью, что ничерта это не решит.

— Почему я? Не мне решать, что с тобой делать. Я не судья тебе, — огрызнулся Лань. —  А с таким искажением, я просто не могу позволить тебе оставаться жить среди обычных людей. Ты убьешь их.

Вэнь Жоханя прорвало, он высказался, разговорился, неожиданно подскочив, теперь казавшийся еще на несколько лет моложе. Словно бешеная фурия, он взметнулся вверх, гневно изрекая свою речь в тихом доме, в котором была всего одна большая комната. Как гром среди ясного неба. Лань Цижэнь пытался быть спокойным, он старался не попадаться на провокации, разговаривать не на языке этого…

“...завоевать мир — твое требование…”.

И тут нечто внутри похолодело, покрылось ледяной коркой. Это те самые воспоминания. что Лань Цижэнь старательно забывал, прятал и выкидывал из своей жизни. У него почти получилось это сделать. Едва ли он с содроганием мог вспомнить хотя бы один спокойный день в юности, но тем не менее, все, что было связано с таким обещанием. Горечь, что разливалась тогда по жилам и ненависть к самому себе, были все еще слишком яркими. Воспоминания ожили, а вместе с ними и все то, что копилось столь долгие годы. Когда не видишь проблемы — казалось бы ее и нет. Только все было не так просто.

Приобретенное с таким трудом спокойствие вмиг улетучилось, и Лань Цижэнь сделал шаг навстречу Вэнь Жоханю, словно бы намереваясь его ударить. Грозно, без малейшего промедления, несмотря на резкую боль в груди от пережитого насильственного переливания Ци.

— Обсудить?! Ты сжег половину Облачных глубин. Высказал ли мой клан неповиновение?! Даже когда твои люди смертельно ранили моего брата! Даже когда нога моего племянника оказалась раздроблена, а другой пропал без вести! — Лань повысил голос, что звучал громко, не так грозно, но мощно и… надрывно. — Когда мы не соизволили подчиниться?! Когда ты решил уничтожить Пристань Лотоса, перебив почти всех в этом ордене? И почему?! Потому что так пожелал твой несносный сынок? И не прикрывай свою дурную кровь оправданиями, что мальчик не знал, что делал. О, не прикрывай. И не говори, что мы набросились на тебя. Твои поступки только твои!

Лань ощущал, что грудь жжет, а Ци бурлит внутри. ее недостаточно, малая часть плохой крови вырывалась наружу через горло, но Лань Цижэнь не обращал внимание, гневно смотря на фигуру перед собой. Он выглядел так, будто отчитывает ученика. ни малейшего неподобающего поведения, вот только глаза горели огнем. Непростительно, это было слишком!.. Словно кто-то мог понять.

— Ты начал эту войну! А мои слова… Мои? Господин Вэнь, а может это Вы соизволите раскрыть глаза и посмотрите на мир трезво, научившись наконец читать между строк! Не вини меня в том, что тебя подстегнули чужие слова! Я знал, что говорил и верил, что ты не пойдешь на это! Что ты оступишься, едва услышав эти слова, в которых, как я думал, ты найдешь что-то для себя запретное, что это остановит твой нездоровый интерес! — Лань на короткий миг перевел дыхание, вспоминая болезненную ссору, которая была размыта в воспоминаниях, но слова, что тогда произносил он сам были четкими и свежими. Словно это было вчера. — Но даже это… Даже так ты не принял мой… мой отказ. И что в итоге? Ты проиграл. Я проиграл. Вот и все!

Лань Цижэнь смотрит гневно, и даже не думая отступать или закрыть конфликт немыми недоговорками, как поступал часто с учениками или с некоторыми заклинателями. Он часто высказывал своим мысли, ругал и отчитывал учеников — как своих, так и из других орденов. Но сейчас он не смог просто отступить назад.

— Я никогда не желал твоей смерти!

Всего одна фраза будто вылила ухан ледяной воды. Вэнь Жохань даже подошел ближе, смотрел так, словно уверенно, пронзая своими словами все внутри вплоть до нравственной и чистой души. Напомнил об одном поступке, который изменил всю эту неприглядную жизнь, превращая ее в ад. Именно эти слова развязали войну. Пылкие, полные необдуманного юношеского максимализма.

Сбежал.

Жохань не понимал различия между одной фразой, между спором и целой горой ответственности после принятия решения. Он так жаждал быть победителем, так жаждал чего-то получить — власти, могущества, одного человека — что не задумался о тмо, чтобы посмотреть на мир вокруг! Не додумался просто поразмыслить лишь о том, что не мог один человек стоить всего этого. Что даже смерть и огонь в Облачных Глубинах были всего лишь жалкими средствами, словно местью, которая увенчалась грандиозным успехом. Лань Цижэнь любил Цинхэн-цзюнь, по-своему, порой больше ругая, нежели дружа с собственным братом, но… Это был старший брат. Это была его семья, которая, пусть и оступилась, осталась  ним. И осталась с орденом, наказав самого себя за эгоистичный и эмоциональный поступок. Что же, кажется и сам ЛАнь Цижэнь вдоволь поплатился за подобное.

— Кто сказал, что я это отрицаю и не принимаю своих слов.

Лань Цижэнь неожиданно казался очень ограничен в словах. Он никогда не позволял и не позволит себе высказать все, что думает и чувствует, глядя на Вэнь Жоханя. Нет. Эта та грань, которую он никогда не пересечет, если только мир не будет пылать и уже не останется ничего… Он н еврал своими словамИ, он никогда не отказывался, потому что это была правда. Будь весь мир в руках у Вэнь Жоханя, разрушь он все и подстроив под себя — сломался бы и сам Цижэнь. Нельзя было перенести столько горя, оставаясь прежним. И тогда бы он уступил. Потому что больше в его жизни ничего бы не осталось, кроме этой неправильной и больной связи. Но все пошло не так и не туда. Лань не боролся, но не уступал, а вышло все еще хуже, чем в годы юношеского соперничества.

Вэнь Жохань , наконец, отошел. Дышать стало легче. Лань Цижэнь вытер кровь с губ, пытаясь унять боль. Он слишком взволнован, что н еслучалось с ним доволньо давно. Кажется, последний раз его так вывел из себя Вей Усянь на уроке, просто уйдя с него. Или это было, когда на руках осталась кровь Цинхэн-цзюнь?

— Я уже сказал. Хочу, чтобы ты пошел со мной. Речь идет не о суде или о Башне Карпа. Речь идет о Гу Су, которые ты так возненавидел.

Лань Цижэнь отвернулся, подошел к кровати и поднял меч. Ноги слегка подкосились. но он устоял на них, не падая на пол. Этот спор выпил и из него последние силы, словно оставаясь опустошенный сосуд, разбитый и старый. В этом споре и смысла не было, все давно уже было решено. заклинатель помедлил, а затем подошел к Вэнь Жоханю и грубо, даже слишком сильно буквально впечатал меч ему в грудь, протягивая и заставляя взять его.

— И я никогда не говорил, что буду рядом, пока ты будешь завоевывать мир, утопая его в огне. Всего лишь поверив словам юноши, который считал, что в тебе больше хорошего, чем надменности и гордости.

И просчитался, жестоко за это заплатив. Лань Цижэнь и правда помнил все, просто стараясь это забыть. Коли все сложилось по-другому, разве не сдержал бы он своего слова?

— Ты идешь или все же предпочтешь убежать?

Убежать от Лань Цижэня, от того, что ждет самого Вэня за подобное решение. Беги не беги, а все идет к одному: рано или поздно выжившего пропагандиста найдут.

— Не судачьте о делах других орденов, господин Вэнь, — нарошливо и вежливо проговорил Лань, стоило только упомянут брата и невестку.

Это и правда была его больная тема. Не та, что заставляла боль прошлых воспоминаний вновь ожить, а скорее и правда неприятная. Подобное не знал никто за пределами Гу Су, только старейшины и внуки, но каким-то образом Жохань тоже был осведомлен. Как и почему — Цижэнь и знать не хотел, как и поддерживать эту тему. Он никогда не поступит так, как Цинхэн-цзюнь. ни сил, ни смелости на это не находилась в буйном нраве Ланя. Он чтил свой орден, свои правила, свое дело. И, как уже заявлял, едва ли что-то заставит его сделать обратный шаг, если только мир не дрогнет. Обесчестить семью Лань — все равно, что умереть. Для Цижэня это было равносильно.

На смех лань Цижэнь лишь взглянул косо, но почти никак не отреагировал. Он уже устал от этой ситуации, беседы, человека. Как-либо еще взаимодействовать с ним не хотелось, но просто придется терпеть этот комок гордости до того, как они прибудут в орден, а там придется поговорить с Синченем. И уже тогда что-то решать. Но еще одно не давало покоя: Искажение Ци. Никогда Цижэнь не сталкивался с таким хаотичным последствием, нигде не видел, чтобы эта болезнь развивалась так. Этот недуг был слишком редким, но от этого не менее смертоносным и опасным.

Минуты злобы и каких-либо откровений закончились. Они растворились в этой хижине, оседая и в душе Лань Цижэня, который в принципе уже пожалел о том, что подошел к этому человеку на улице. Незнакомому Вэнь Жоханю. Лучше бы оставил его тут гнить!..  Эгоистичные и крайне непотребные мысли, если так размышлять.

— Ты в любой момент можешь попытаться сбежать, но для этого тебе придется достать нечто подобное, — Лань легко коснулся своего пропускного жетона во внутреннем кармане, лишь слегка вытаскивая его на свет.

Впрочем. не стоило и сомневаться, что Вэнь Жохань помнит о том, какие строгие порядки и какие способы доступны, чтобы проживать и зайти в Облачные Глубины. В конец концов, они все некогда учились в этом месте. Кто-то с рождения, кто-то по приглашению.

— Как будто все об этом мечтают.

Лань Цижэнь направился прочь, как только Вэнь собрался. Он размышлял о том, как отреагируют его внуки, что делать в такой ситуации и объясниться с другими орденами. Скрывать подобное Цижэнь не намеревался долго, а тем более — навсегда. Не было сомнений, что такую личность не удержат и н ескроют даже самые плотные облака…

Лань Цижэнь начал вести себя более сдержанно, как только они покинули дом, а точнее лачугу Вэня. Они поначалу наведались на постоялый двор, где Лань забрал свои вещи, ибо большую часть оставил там. Уже светало. В деревни начались показываться люди. Собрав все, в конце концов сжигая письмо, которое и не было отправлено. Лань Цижэнь покинул деревню с Вэнь Жоханем. Он ощущал себя отвратительно после суток без сна, с застоявшейся кровью и ослабевшей Ци, но после отдыха это должно было пройти. Уйти подальше, пробраться сквозь малую часть территории Гу Су и вернуться к знакомым пейзажам гор и лесов. От одного вида Ланю стало гораздо легче.